[JEFEST]

Т2-8. КинКи. Состязание в гляделки, но на этот раз выигрывает Коичи.

@темы: KinKi Kids, Domoto Tsuyoshi, Выполненные заявки, Domoto Koichi, ТУР II

Comments

[Гость]

1152 слова

Когда они сталкиваются глазами первый раз, натыкаются друг на друга взглядами – глаза в глаза – Цуеши еще ничего не знает. Коичи для него еще не Коичи (да и Цуеши еще… не стал собой), просто путник в тяжелом плаще. Вельможный путник, из богатого дома. Под плащом виднеется край яркой, кажется, шелковой одежды. Его товарищи больше похожи на свиту. Это не принципиально.
Цуеши фокусник, и хороший. Он смотрит, глаза в глаза Коичи, так долго, что тот моргает. Цуеши делает вид, что отвлекся первым (не нужно злить очевидно богатого и, возможно, вооруженного посетителя) и объявляет:
- Вельможная публика, позвольте развлечь вас!
Цуеши фокусник. И хороший. Если бы не этот дождь, если бы его лошадь не споткнулась на дороге, если бы трактир, где он собирался выступать, не сгорел за неделю до представления…
Цуеши улыбается зрителям. Они еще не знают, насколько им повезло. Ничего, сейчас все изменится.
Цуеши еще не знает, насколько повезло ему. И как все изменится для него – сейчас, через несколько ярких, оглушительных, прекрасных (пустых) фокусов.
Ну же!
Когда представление заканчивается, Коичи снова ловит взгляд фокусника.
- Погадайте мне, - говорит он. Цуеши почему-то вздрагивает. Он не любит раскладывать карты – не потому, что не умеет. Наоборот. Карты иногда говорят ему то, чего не покажут никакие фокусы. То, от чего фокусы отвлекают. То, из-за чего Цуеши долго не может заснуть, а потом спускается в общую комнату трактира, будит недовольного хозяина и требует чего-нибудь покрепче. Карты показывают Цуеши огонь, стекающий по закопченным стенам прекрасного замка. Слепца, смотрящего тенями. Бездонную пропасть под прикрытием почти разрушенных стен и чудовище, всплывающее на ее поверхность, чтобы посмотреть на стоящего на краю человека.
Когда он раскладывает карты, мир меняется. Разворачивается, раскрывается, как веер. Теперь он знает многое про Коичи (кто он, откуда, чего хочет, какие пути может выбрать) и теперь он знает многое о себе. О своем выборе.
Перед ним (губы произносят стандартные формулы предсказаний) открываются две дороги. Он может остаться фокусником (и хорошим). Или…
Цуеши внимательно смотрит на Коичи. Глаза в глаза. Минуту. Или две. Пока тот не отводит взгляд.
Или он может оставить фокусы. Надеть плащ и влиться в свиту этого не особо примечательного старшего сына лорда. Воевать на полях его сражений, идти по его дорогам. Потерять свою независимость, свои туры, путешествия по любым владениям, восхищенную публику.
И обрести… власть.
Могущество, которое Цуеши чувствует, которое обещают ему карты, пугает его больше, чем чудовище, поднимающееся из не знающих солнца глубин. Это не просто сила. Это совсем не золотые покои и шелковые одежды. Не возможность спать до захода солнца. Не восхищение. Это… настоящая магия.
Цуеши знает (пусть пока и не до конца), что такое магия. Он видел, что она делает с людьми, что она чаще калечит, а не лечит. Уродует. Извращает. Пожирает. И никто не страдает от нее больше, чем носитель, чем маг.
Цуеши выкладывает на стол последнюю карту.
Его тянет, тянет принять это решение. Несмотря ни на что. Ему страшно и плохо, хочется вскочить, вылететь из комнаты, из трактира, под дождь и на улицу. Хочется, чтобы этого ничего не было.
Но мурашки на кончиках пальцев говорят не только о страхе. Не только о пустых глазах, о боли (хотя что он пока знает о боли), о безнадежности, и невозможности изменить свою судьбу. Голос сердца нашептывает Цуеши, что он не может, не имеет права отказаться. Он никогда не простит себе, если выберет привычную и спокойную безопасность, с шелковыми платками, восхищенными детскими взглядами и радостным шумом ярмарок.
- Дайте мне руку.
Коичи протягивает ее без вопросов и, прикоснувшись, Цуеши понимает: он не откажется.
- Я пойду с вами, - говорит он, отпускает руку своего еще не согласившегося лорда и резко смешивает карты.
Коичи ловит взгляд Цуеши, пристально всматривается в его глаза и кивает.
- Хорошо.
И снова первым отводит взгляд.

Цуеши едет за Коичи – иногда рядом, но чаще позади – по самым разным дорогам. Вымощенным и немощенным, безопасным и кишащим разбойниками. Впрочем, для него это без разницы: нож летит из-за спины.
Цуеши не успевает заметить его вовремя. Да и где бы ему заметить, привыкшему к относительной безопасности простого люда.
А вот Коичи замечает. Резко ударяет лошадь Цуеши, та бросается в сторону. Нож пролетает мимо и падает на дорогу.
Коичи оборачивается.
- Кто это сделал?
Свита молчит. Они пытались, честное слово пытались сказать своему господину, что его околдовал этот… шарлатан, они пытались его спасти. Он никогда не слушал. И даже сейчас, когда сукин сын слишком занят, пытаясь не упасть из седла, когда он не может, ну никак не может колдовать, лорд Коичи не слушает.
Он вбивает нож в дерево и заставляет их проехать мимо. Не дает его забрать.
Хорошая сталь остается в дереве, «пока ее не заберет кто-нибудь, кто больше ее достоин». Местные разбойники.

Коичи – воин, наследственный и потомственный предводитель в битвах. В битвах, которые могут лишить его всего… или что-то ему подарить. Коичи кажется, что он и родился на коне: впереди отряда, с мечом на бедре.
Пока его отец жив, Коичи путешествует. Зарабатывает репутацию. Устанавливает связи. Знакомится с обстановкой.
И за ним идет его свита. Лучшие люди, друзья и товарищи детства, доверенные слуги его отца. Коичи уже тогда знает, что, когда он займет отцовское кресло, вокруг будут не все.
Цуеши будет.
Он исключение из правила. Каприз Коичи, позволившего чудаку последовать за собой. И все же…
Коичи умеет доверять своей интуиции, этому шестому (или двадцать восьмому) чувству. В битве, на поле боя, не всегда есть время подумать, оценить ситуацию, даже узнать новости. В битве его спасает интуиция.
Как спасает и сейчас. Он успевает сделать несколько шагов в сторону, прежде чем труп убитого врага поднимается с земли.
Коичи снова бьет его: мечом, наискось от шеи. Человек бы не выжил. Если бы уже не был мертв.
Меч застревает в грудной клетке.
Так Коичи и его отряд впервые сталкиваются с зомби.
Того первого зомби они практически шинкуют. Рубят все, не разбирая куда, стараясь не попасть друг по другу.
Потом – Коичи вытаскивает меч из останков – Цуеши говорит:
- Его надо сжечь.
- Зачем? - спрашивает Коичи и смотрит ему прямо в глаза.
Цуеши пожимает плечами. Коичи кивает и отводит взгляд.
Они едут на юг. На юг, по живописной дороге вдоль побережья. Высматривают стоянки пиратов. Почти не находят. Радуются.
Когда находят – и когда находят там пиратов – случается битва. Сражение. Потасовка. («Я приказал перерезать им глотки во сне».)
И каждый раз зомби становится все больше.
- Баланс нарушен, - говорит Цуеши, сидя у костра, в котором горят очередные останки. Запах должен быть одуряющим, но они привыкли.
Коичи ловит его взгляд, и тот повторяет:
- Мне кажется, баланс нарушен.
На крайнем юге, говорят, стоит огромный белый (как облако) замок, в котором живут злые, но мудрые люди. Люди, которых можно спросить и которые, как они надеются, дадут окончательный ответ. Что случилось. И как это изменить.
- Мы не знаем, - говорит Кимура, а по стремительно перестающими быть белыми стенам на зомби одна за другой стекают волны огня.
Тем вечером (они собираются назад) Коичи смотрит в глаза Цуеши. Смотрит так долго, что тот впервые хочет отвести взгляд. Но не успевает.
Цуеши кажется, что он падает в черную пропасть зрачков Коичи.
На дне почти неслышно плещется магия.

[Гость]

Воу, это было круто. Неожиданно, но круто.
И спасибо за камео Кимуры. ))
Кому обязана?

*заказчик*

[Гость]

в каждом туре должна быть заявка, выполненная не один раз

1040 слов

Цуеши заходит в лифт. Нажимает несколько кнопок.
Это неважно.
Лифт трогается. Кажется, вверх.
Это неважно.
За спиной у него открываются двери. Нет, он все еще смотрит на те, через которые вошел.
Это неважно.
«Оглянись…» - шепчут ему сзади.
Это… это как раз важно.

Цуеши смотрит на свои руки. Он часто смотрит на руки, чтобы не смотреть в глаза. Когда-то он слышал – читал? ему кто-то рассказывал? он не помнит – о хороших манерах. О вежливости. Ему понравилось. Нельзя смотреть в глаза человеку: грубо, невежливо. Там было много слов объяснения, почему. Не то чтобы ему они подходили. Также там был совет: вместо этого можно смотреть на переносицу. Не то чтобы его он устроил. Но теперь у него хотя бы было это правило и вежливая, извиняющаяся, отметающая все возражения улыбка.
Цуеши редко смотрит кому-то в глаза, редко перехватывает чей-то взгляд. Он знает слишком много правил. Других правил. Не тех, которые можно выбирать или не учитывать. И за нарушение любого из них приходится что-то отдавать.
У Цуеши не так много того, с чем он готов был бы расстаться.
Хотя ему обычно везет.
Вы играли в дурака на раздевание? Неподготовленного, неопытного человека видно сразу. Ему ничего не остается, как расстаться на первых же конах сначала с майкой, потом с штанами, а потом и… о, некоторые вспоминают про кольца, подвески и сережки. Помогает это, впрочем, тоже ненадолго. Те же, кто выходит к кругу подготовленным, могут проявлять чудеса. Пять футболок, четыре банданы, семь колец – впереди вся ночь, у кого быстрее кончится терпение? Правда, часто ставятся ограничения. Разные, смешные или подходящие. Про «одеваться как обычно», например.
Цуеши оправляет жилет, торчащий из-под жакета. Где-то там внизу еще рубашка, манжеты (рукава целиком – было бы слишком жарко для софитов!), а есть еще жабо и несколько ремней. «Как обычно», для него.
Ему обычно везет – на его новые, но уже давно привычные, «обычно» и «всегда» не обращают внимания. Хотя в карты Цуеши играть ненавидит.
Или не очень любит.
Возможно, не интересуется.
Чувства словами перекатываются в памяти. Он привык реагировать на них, на обозначения. Связывать пустые слова с нужным выражением лица, дрожанием пальцев, интонациями в вопросе.
Иногда он вспоминает, что бывает по-другому. Что не надо оценивать, взвешивать реплику, чтобы над ней рассмеяться, что на это можно не тратить лишнее время, можно не думать – чувствовать.
Для того, что забирают, не всегда можно подобрать название, но чаще всего можно подобрать замену.
Теперь Цуеши замирает на доли секунды и хмурится на чересчур жестокую шутку семпая.
Чувства когда-то стекли по плечам снятой рубашкой, проигранной нарушенному правилу.
У Цуеши не так много того, с чем он готов расстаться – тем более, он не знает, что окажется следующим.
Когда его приводят в агентство, выясняется, что правил намного больше, чем он знал. О них никто не рассказывает, не предупреждает – он узнает об очередном за полвдоха до нарушения. За эту оставшуюся половину вдоха ему нужно придумать, как сделать шаг назад. И понять, насколько это важно.
В той игре – которую он, быть может, и любил? – можно было снять не глядя кольцо, а можно было стянуть джинсы. «Колец» у Цуеши много. Чем-то неважным можно пожертвовать за точную формулировку. Чтобы научиться какому-то новому «обычно», чтобы вплести это правило в жизнь.
И проверить его на прочность.
Как очередную страшилку из рассказов старших.
Цуеши заходит в лифт.
За спиной остается инструкция из нагромождений «нельзя» и «нужно», отсекаемая закрывающимися дверьми кабины.
Главное, что он помнит – это свои собственные правила, те, за знания о которых он сам расплачивался отданным. Руки вслепую бегают по панели с кнопками. Сначала загорается цифра «четыре», потом «два», потом «шесть». Лифт приходит в движение, механизм гудит где-то над головой, хотя, скорее всего, это работает вентиляция.
Опять «два», теперь «десять».
Двери распахиваются.
На пятом этаже в кабину кто-то должен зайти. Цуеши не удивляется, когда этого не происходит. И нажимает первый этаж. Лифт идет вверх.
Цуеши опирается локтем на приборную панель и ждет.
Ему рассказывали, что некоторым удалось выполнить этот ритуал. Найти подходящее здание, нажать все эти этажи в нужном порядке. Не заговорить с зашедшим. И выйти в конце. Побывать в другом мире. За дверями там оказывалась кромешная тьма, волнами расходящаяся от движений человека, рискнувшего покинуть освещенную кабину лифта. Они рассказывали, что небо там было красным и живым. Живое небо мертвого мира. Побывавшие в другом мире говорили, что возвращение в реальный мир далось им непросто – они терялись в той темноте, а вход в лифт, маяком подсвечивающий дорогу, почему-то удалялся от них каждый раз, когда они приближались к нему.
Цуеши интересно, тот ли это мир, запрет на вход в который он нащупал одним из первых.
Он пробегается пальцами по кнопкам. Этот интерес тлеет где-то внутри, возможно когда-нибудь, когда он решит, что готов расстаться с тем, что назначат, и попытается еще раз – сейчас ему это не важно. Он пришел не за этим. Лифт останавливается, открываются двери. Не те двери, на которые он все еще смотрит и через которые вошел.
«Обернись», - шепчут ему сзади. На плечи ложатся руки. «Ты не пожалеешь, обернись».
Цуеши всегда окружало слишком много правил, он давно научился делить их на важные и не очень. Подбирать им объяснения и привычки, делать их частью своей жизни. И знать, какие не стоит нарушать ни в коем случае.
«Обернись», - шепчут ему сзади. «Посмотри на меня».
Цуеши смотрит на свои руки, на кольцо на большом пальце, и перебирает в памяти причины, по которым он здесь сегодня. Выверенные и взвешенные причины, не имеющие ничего общего с любопытством или желанием пощекотать себе нервы – ему не нужен сегодня другой мир. Ему нужен был путь. Место, пространство, не принадлежащее ни одной реальности.
«Обернись», - шепчут сзади. «Покажи твои глаза».
Цуеши редко смотрит кому-то в глаза. Отмахивается обычно этикетом, заворачивается в привычки и рассеянно скользит взглядом по рукам. Он знает слишком много правил, и у него не так много того, с чем он был бы готов расстаться.
Руки сжимают его плечи и разворачивают. Цуеши упирается спиной в двери лифта, нормальные двери, те, которые должны были раскрыть для него другой мир, но которые остались плотно сомкнутыми, и поднимает взгляд.
Это важно.
Цуеши смотрит в глаза тому, кто стоял у него за спиной, и вспоминает главное правило: нельзя смотреть кому-то прямо в глаза. А если посмотрел, нельзя первым отводить взгляд.
Это важно.
За нарушение придется что-то отдать. И неизвестно, что окажется следующим.
Это важно.
«Свобода», - одними губами говорит стоящий напротив него. Цуеши на секунду задыхается и закрывает глаза.
Это… уже не важно.

Коичи улыбается.
Двери лифта закрываются.

[Гость]

Ух ты, аж две ))) Прямо роскошь.
*заказчик радуется*

[Гость]

да-да, к сожалению, до нормы и по одному исполнению на заявку в большинстве далековато XDDD
*автор 2*

[Йоки]

(Мимо проходивший читатель)

Браво обоим авторам! Мне очень нравятся оба фика. Очень интересные атмосферы

[Гость]

Ну дык откройтесь )))

[Гость]

гость от 19.43

к кому обращение и от кого?

[Гость]

Заказчик,
я очень рада, что вам понравилось.
Однако предпочла бы не открываться первой.
автор-1

Йоки,
благодарю.

[Гость]

к кому обращение и от кого?

От заказчика )) К обоим авторам. Я вообще первой не хочу открываться, вдруг меня авторы испугаются.
Но мне оба исполнения понравились.

[Гость]

Однако предпочла бы не открываться первой.

Тогда посмотрим, что второй автор скажет

*заказчик*

[Гость]

второму автору теперь ооочень любопытно, и он, пожалуй, тоже предпочтет деанон после заказчика.

не стоит беспокоиться, у автора крепкие нервы и нездоровая психика, так что такое испытание для нервов он думает, что выдержит...)))

[ladyxenax]

Ладно )) Ну я заказчик, я.

[j-morny]

Йоки, спасибо)))

ladyxenax, в упор, конечно, не вижу, чего стоило бы пугаться, но если заказчику так хочется, могу что-нибудь и изобразить... подходящее к случаю.
рада, что фик понравился))

*автор 2*

[ladyxenax]

j-morny, ага ))

[j-morny]

ladyxenax, оу, я слегка теряюсь от однозначности и лаконичности ответа: мне тащить подушечку, дабы было куда лишаться чувств, или это относится к второй части про понравилось?

[ladyxenax]

j-morny, это было к части про понравилось )

[j-morny]

ladyxenax, тогда спасибо за пояснение)))

[Ding Xiang]

ladyxenax,
спасибо =) мне надоела практика, когда анонимный заказчик, не раскрываясь, просит деанониться автора =) в конце концов, все равно все друг на друга подписаны, можем подождать репостов по дневникам

автор-1

[ladyxenax]

Ding Xiang, есть такое )